Внимание! Текст содержит спойлеры сюжета и предназначен в первую очередь для людей, которые уже прошли игру. Читайте на свой страх и риск.
Релиз продолжения главной драмы игровой индустрии The Last of Us сам по себе обернулся драмой. Прямо сейчас в сети ведутся ожесточенные баталии противников и защитников новой игры Naughty Dog. The Last of Us Part 2 расковыряла раны геймеров и обильно посыпала их солью, но, кажется, все так и было задумано. Как Нил Дракманн ловко обвел всех вокруг пальца, а хейтеры охотно сплясали под его дудочку? Давайте разбираться.
Вышло так, что я не ждал The Last of Us Part 2. И не собираюсь в нее играть. Я не люблю, когда в игры вмешивается политика, ведь вместо произведения искусства, которым несомненно являются видеоигры, на выходе я вижу лишь пошлую пропаганду. Для меня это уже не условная картина Ренессанса, а стремный буклетик, призванный пробудить в зрителе чувства вполне определенного толка. Именно поэтому я решил держаться в стороне. Мое видение игры уже с входной точки становится абсолютно предвзятым. Я был бы просто отвратительным рецензентом. Мое видение зашорено моими собственными представлениями о продукте, и я прекрасно это осознаю — но вряд ли это осознают хейтеры, которые относятся к The Last of Us Part 2 так же предвзято, как и я.
Игровой журналист в первую очередь должен оценивать игру. Глубоко увидеть совокупность ее фундаментальных и дополнительных механик, художественный стиль, сценарий, постановку. Он должен оценить работу всего этого механизма целиком, услышать гармонию во взаимодействии всех связующих звеньев, а затем суметь деконструировать все это на отдельные элементы и убедиться, насколько хороша форма каждой мельчайшей детали, насколько отлажены разные составляющие этого инструмента. Журналист должен максимально дистанцироваться от политическо-пропагандических элементов сценария, которые могут повлиять на итоговую оценку всей игры в целом и отдельных ее компонентов в частности. Именно поэтому The Last of Us Part 2 получила такие высокие оценки от прессы. Студии Naughty Dog, которая с 2007 года выпускает на PlayStation одни из лучших экшенов в истории игровой индустрии, нужно очень постараться, чтобы сделать плохую игру.
Кажется, геймеры забыли, как по-настоящему выглядит игра на 0/10 — или хотя бы на 6/10
Да, искусство субъективно. Игроки могут быть не согласны с мнением журналистов, ведь они совсем не обязаны дистанцироваться от политики — в конечном счете, игроки и представляют собой конечного зрителя, на который рассчитан этот объект искусства. И многие просто не будут способны ощутить всю тонкую и сбалансированную симфонию The Last of Us Part 2, потому что все внимание зрителя заберет та самая «повесточка», которая просто уничтожила игру в глазах огромной части аудитории еще до релиза. Она станет призмой, через которую вы смотрите на продукт. Понимаете, о чем я говорю? Уберите это бельмо на глазу, которое делает отличный игровой процесс посредственным, великолепную режиссуру — ну такой себе, а неплохую драму — наигранной. Уберите эту раздражающую чувства хейтеров «повесточку» из игры, и в их собственных глазах она в момент станет великолепным продолжением того шедевра, которым нарекают первую часть. Но The Last of Us Part 2 зашла еще дальше.
В определенном смысле игра Нила Дракманна представляет собой очень смелый эксперимент. Неизвестно, ставил ли сам автор перед собой такую цель, но, тем не менее, он сумел ее достичь. The Last of Us Part 2 стала великолепным перфомансом. Идеальной лакмусовой бумажкой, которая безошибочно определяет, насколько мировое общество далеко от навязываемой ему «новой нормы». Подумайте сами: The Last of Us Part 2 показала, насколько тяжело обычному среднестатистическому гетеросексуальному человеку, приверженцу традиционных ценностей, ассоциировать себя с лесбиянкой или «трансгендером». Симпатизировать им, чувствовать их боль, сопереживать их трагедии и драме. Общество отвергает эту новую норму, общество отвечает ненавистью. Нил Дракманн показывает нам это самым что ни на есть наглядным образом. Он выпустил на рынок игру, которая буквально провоцирует геймеров ненавидеть ее. Это манипуляция — и вот, как она работает.
Тот самый «трансгендер» оказался попросту девушкой с гипертрофированными мышцами — но символ читается между строк
Думаю, с этим тезисом согласятся многие читатели. Я не могу назвать себя гомофобом или навесить на себя любой другой ярлык, который будет красноречиво описывать меня как противника прогресса и угнетателя угнетенных. Я ничего не имею против геев, лесбиянок, трансгендеров, женщин-оленей и боевых вертолетов. Люди могут идентифицировать себя как угодно и имеют на то полное право. Но ведь речь идет совсем о другом. Новая норма пытается научить меня уважать ее представителей. Без проблем, я уважаю — все мы люди, все мы человеки. Но тут появляется вопрос: почему новая норма не уважает меня?
Первая часть The Last of Us, по сути, представляет собой классическую историю о семье. Лейтмотив сюжета — это отношения отца и дочери. Пусть названых отца и дочери, но, тем не менее, куда более настоящих, какими могут оказаться реальные. Иначе говоря, по большей части это игра о традиционных ценностях, хотя меньшинствам тоже нашлось место на экране. Сиквел The Last of Us берет в плотные клещи аудиторию, которой полюбилась игра о традиционных ценностях, и скидывает на нее ядерную бомбу новой нормы. Меньшинства тут в определенном смысле становятся большинством. Зацените символизм: тот самый пресловутый белый гетеросексуальный мужчина в лице героя первой части умирает после первого часа игры, уступая дорогу новым героям. Женщинам, которые несут собою символ угнетаемых меньшинств.
Если смотреть на игру такого ракурса, то The Last of Us Part 2 определенно не уважает своих фанатов — а те, в свою очередь, должны уважать новые ценности, о которых игра рассказывает зрителю, должны проникнуться ими, принять их. Именно так игра провоцирует фанатов на ненависть — она меняет всю систему координат, которая полюбилась ее аудитории. Повторюсь — я не играл в The Last of Us Part 2 и не собираюсь, а потому не могу делать никаких выводов о ее качествах, как игры. Но это не мешает мне делать выводы о приемах, которыми пользуется ее автор, ведь они лежат на поверхности. И я уверен: игру возненавидели не потому, что она плоха. Да, некоторые геймеры кричат о плохом геймплее и отвратительном сюжете, но, в конце концов, виной всему я вижу их собственное туннельное зрение.
На самом деле игроки просто ощущают себя глубоко преданными, и это в корне меняет все восприятие продукта. Их реакция — это отторжение. Будь это хоть самая идеальная игра в мире, она была бы отвергнута. Разве могла бы породить такую волну хейта какая-то другая игра с другим названием от того же автора? Уж точно не такую массивную. Но нет. Нил Дракманн взял нечто горячо любимое публикой и буквально вывернул это наизнанку. Пробудил в людях ненависть. Этот лейтмотив считывается и в сюжете игры: на путь мести Элли толкает чувство ненависти. У нее отняли Джоэла — забили его до смерти клюшкой для гольфа. Джоэла отняли не только у Элли, но и у фанатов оригинальной The Last of Us. Игроки ненавидят Нила Дракманна так же, как Элли ненавидит Эбби. Эбби забрала у Элли отца, ее предмет любви. Дракманн забрал у фанатов The Last of Us то же самое — их собственный предмет любви.
Нил, та за що?
Главная разница между моим мнением и мнением среднестатистического ненавистника The Last of Us Part 2 заключается в том, что я глубоко осознаю причину, по которой не могу оценить игру трезво. Я чувствую антагонизм, который пытается навязать мне этот продукт, и не хочу идти у него на поводу. А потому — попросту отказываюсь его оценивать и делать какие-то выводы. Я просто прохожу мимо. Хейтер этого не осознает. Его личное мнение кажется ему железобетонным, незыблемым, исчерпывающим и окончательным. Его возмущение — праведно и неистово. Его истина — неоспорима.
Имеет ли человек право на такое мнение? Да, конечно имеет. Но выходит ли его мнение за рамки двух крайностей, двух противоположных эмоций, которые старается пробудить этот объект искусства в зрителе? Нет. Кукловод дергает за нити, марионетка приходит в движение. Все идет по плану Нила Дракманна, который умело спровоцировал геймеров на ненависть, обнажил ее и выставил напоказ всему миру. The Last of Us Part 2 предложила игрокам конфликт лесбиянки и «трансгендера» взамен на убитого Джоэла, и фанатов это настолько обидело, что они возненавидели всю игру целиком — и сделали это задолго до релиза. Но я не хочу танцевать под эту дудку. Я выбираю быть толерантным. И считаю, что в данной ситуации это самый правильный подход.
Толерантность — это терпимость, сознательный отказ от преследования тех, кто отличается от тебя или вызывает какое-то неодобрение. К этому и приводит игроков сюжет The Last of Us Part 2 — Элли идет по пути ненависти, но когда добирается до конца, то выбирает сойти с этой кривой дорожки. Вы не обязаны любить The Last of Us Part 2, но хотя бы попробуйте быть к ней толерантными. Ведь чувство ненависти к этому продукту — это не что-то праведное. Это логичный, ожидаемый и предсказуемый результат искусной манипуляции. Если вы ненавидите The Last of Us Part 2 — Нил Дракманн просто переиграл вас. И уничтожил.
